И даже достигая высот они остаются маленькими, а потому… "Не судите, и не
будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете;"
Евангелие от Луки, гл.6, ст.37

Когда я спешно и успешно стала москвичкой, Филимон предложил мне до родов не работать – его, мол, не утянет, но я отклонила это предложение. Тогда он устроил меня на временную работу у себя. Но следует отдать ему должное, еще до родов я жила собственной двухкомнатной квартире, расположенной в очень хорошем месте.

Пока я не привыкла, сутолока на улицах и в транспорте, необходимость много времени тратить на переезды сначала угнетали меня, как и раздражали вечно уткнувшиеся в книги, подтверждая утверждение, что москвичи - самый читающий народ. Да они прячутся в раскрытые книги от того, чтобы не уступать места женщинам с детьми и инвалидам.

На новом месте я чувствовала себя чужой, и так до тех пор, пока я не вышла замуж.

Если не очень присматриваться, то выглядела я тогда еще очень даже не плохо. Фигура, скажу без ложной скромности, была стройной, грудь, несмотря на возраст, маленькой, живот плоским, бедра гладкими, без синих жилок, затяжек и прочих неприятностей. Да вот незадача - суженному моему на подходе к нашей женитьбе на восьмой десяток успело перевалить. Звали его Федором Анатольевичем.

Был он вдов, имел сына и дочь, оба старше меня, а у них были свои дети, ровесники моему сыну Игорьку, которому тогда шел шестой год. Был он человеком солидным, важным - профессором философии в какой-то Высшей школе, и экземплярчик, скажу я вам, прелюбопытнейший: холеный, благоухающий, одетый с головы до пят во все заграничное или от дорогого портного. Под носом щеточка усиков a-la Гитлер. Пенсне в золотой оправе. Ни дать, ни взять - старый ловелас.

Несмотря на возраст, ему удавалось поддерживать себя в хорошей форме. Массажи, бассейн и прочие модные вещи были его постоянным обиходом. "Mens sana in corpore sano," - любил повторять он, не утруждая себя тем, понял ли его собеседник.

По манере поведения мой избранник был похож на позднего Александра Вертинского в фильме "Анна на шее". Он и внешностью с ним был схож. Однако я тогда была уже далеко не так свежа и молода, как юная Алла Ларионова, партнерша Вертинского по этому фильму. Я была скорее "мадам, уже падают листья".

Его речь, полная французских и латинских словечек и цитат, была очень разумной. С начала нашего знакомства и до последних дней его жизни слушала я ее с умилением.

- Сhere amie голубушка Маргарита Филимоновна,"- обращался он ко мне, грассируя и целуя руку.

Воспоминания молодости: гувернеры, гимназия и прочий антиквариат так и сыпались из него. Ровесник века! Шутка ли! У меня, несмотря на весьма приличное знание английского и французского, никогда до этого не возникало желания заполнять свою речь иностранными словами и фразами. Сознаюсь, что после нескольких лет совместной жизни с ним, я тоже стала этим грешить.

Скажу честно, этот старикан мне с самого начала был очень симпатичен, и я с некоторой грустью признаюсь себе, что именно с ним, этим старцем, я впервые почувствовала душевный комфорт. И почему мир устроен так несправедливо? Представляю, каким он был в молодости, хотя бы лет тридцать тому назад.

Познакомил нас Филимон. Их дачи в Ивантеевке располагались забор к забору. Началось с того, что соседу, недавно побывавшему на какой-то международной встрече за рубежом, понадобился перевод некоторых материалов. Он обмолвился об этом моему отчиму, а тот, зная, что я не прочь подзаработать переводом, предложил меня.

Я не стала церемониться - деньги нужны, а тут подворачивался заказчик, у которого, по словам Филимона, их "куры не клюют". На что, на что, а на деньги у него нюх был хорошо поставлен.

Работы для перевода оказалось изрядно, а поскольку некоторые материалы заказчику были нужны по ходу дела, то встречались мы с ним довольно часто.

Предварительно созвонившись, он приезжал ко мне домой, просматривал уже переведенное, делал выписки, показывал, что следует сделать в первую очередь. Походу мы пили чай и говорили "за жизнь". Уже потом выяснилось, что он сам свободно читал и говорил на нескольких европейских языках, а перевод он заказал только для того, чтобы свести со мной знакомство.

Но однажды Федор Анатольевич явился ко мне без предупреждения.

- Bonjour, ma cher. Совершенно случайно оказался рядом и решил заглянуть к вам,- сказал он, протягивая мне цветы, как только я открыла дверь.- Не прогоните, если я к вам загляну на несколько минут?

- Здравствуйте, Федор Анатольевич. Ну что вы. Я всегда вам рада. Входите. Извините только, что я в таком затрапезе. Не ждала гостей,- ответила я любезным тоном, думая про себя: "Принесло старого пердуна на мою голову".

Был воскресный полдень. Я только-только пообедала и собралась лежа на диванчике почитать детективчик, а если получится, то и вздремнуть минуток сто.

Сына дома не было. Его с детским садом вывезли на все лето в Малаховку. Я по такому случаю, была свободна, не считая, конечно, того, что каждую субботу, нагрузившись сумкой с гостинцами и сменой одежды, ездила к нему. Накануне у меня была как раз такая родительская суббота, по ходу которой мне пришлось изрядно поволноваться.

Я имела неприятный разговор с директрисой лагеря касающийся недостойного поведения моего чада, которое поколотило своего коллегу. Речь даже шла о том, чтобы я его забрала из лагеря насовсем.

Будто предвидя подобное, у меня оказался с собой флакончик французских духов из моих старых запасов, который как нельзя лучше помог уладить конфликт. Но нервные клетки все равно требовали восстановления.

Но не выгонять же гостя хотя и незваного.

Я предложила ему садиться, а сама отправилась ставить цветы в вазу и заодно и переодеться, поскольку была в домашнем халате, очень миленьком, но все же халате.

Пока я занималась цветами, раздражение мое против незваного гостя прошло, и я вдруг подумала: "А не женить ли мне на себе этого "жирного карася"? Занятный ведь старикан." А поскольку я уже заметила, что он ко мне неравнодушен, то мысль эта не показалась мне крамольной. Внимание перезрелых мужчин было для меня уже не в новинку, хотя еще и не тешило самолюбие.

Повертев в руках вазу с розами, я сказала себе: "А почему бы и нет?" и, посмотрев на себя в зеркало и слегка подправив макияж, решила халатик оставить. Очень уж привлекательно я в нем смотрелась.

За чаем мы вели "светский" разговор. Слушая его умные речи, а я продолжала убеждать себя: "А почему нет? Пусть ему изрядно годков, пусть он уже не "может", но ведь по всему видно, что еще хочет. "Разве ты не знаешь, как поступать, когда не может, но хочет? Париж, милочка моя, стоит мессы".

Поскольку мысль была случайная, я решила дать ей отстояться: хорошенько все обдумать, просчитать варианты. То, что у него были взрослые дети с внуками, меня совсем не смущало. "Это их трудности",- рассудила я. И все же, я понимала, что мне не легко будет принять решение, потому что, несмотря на демонстрируемую им бодрость, этот резвунчик в любой момент мог превратиться в жалкую развалину, беспомощного старца, а я - в сиделку при нем. И все же, в конце концов, я сказала себе:

- Будем брать!

Я полагала, что лучше всего было, если бы не я его, а он меня стал добиваться. А для этого нужно было найти какой-нибудь стимул, приманку. И тут-то, как нельзя, кстати, в одном иностранном журнале мне попалась статейка о возможности зачатия "из пробирки". Смысл ее состоял в том, что жену можно искусственно оплодотворить семенем неспособного к половой жизни или престарелого мужа, и она выносит и родит родного им обоим ребенка. Я, будто невзначай, показала эту статью Федору Анатольевичу, чем, как мне показалось, подтолкнула к более активному поведению. "Карась" заглотил наживку, решила я, а это значит, что настала пора активных действий.